В большой хауз упал известный всему городу своей неимоверной жадностью купец и начал тонуть.
— Дайте руку! Дайте руку!
Но купец молча барахтался в хаузе и временами совсем исчезал под водой.
— Эй вы, глупцы! Разве вы не знаете, как спасать тонущих купцов, ростовщиков и высокопоставленных вельмож?
— Нате, держите, ваша милость!—и протянул тому свой посох.
Купец моментально ухватился за конец посоха и выбрался, отдуваясь, на берег.
— Вот видите, люди?— обратился Афанди к толпе.
— Таким людям никогда не следует говорить: «Дайте!», им надо всегда говорить: «Нате!»
И Афанди пошел своей дорогой.
В расчете
Как-то Насреддин Афанди задолжал мелкому торговцу и, стараясь не попасться ему на глаза,
далеко обходил его лавку.
Однажды, поленившись идти окольными переулками, пошел он по большой улице, и тут его окликнул торговец:
— Очень уж затянулся должок, Афанди! Пора бы денежки уплатить.
— Спасибо, что напомнили,— ответил Афанди.
— Совсем из головы выскочило. Давайте вашу тетрадку — уточним, сколько я вам должен.
Лавочник достал тетрадку, перелистал и заявил:
— За вами, любезный Афанди, тридцать две таньги четыре копейки.
— Только и всего? Пустяки! Но я заметил в вашей тетрадке и имя уважаемого настоятеля мечети Масадыка Махсума.
Давайте сложим его долг и мой, я сразу рассчитаюсь.
Торговцу понравилось такое предложение.
— Долг Масадыка Махсума меньше вашего: всего двадцать пять таньга,
Афанди попросил:
— Неважно я разбираюсь во всяких делах.
Скажите-ка, почтенный, если вычесть из тридцати двух таньга четырех копеек,
что я вам должен, эти двадцать пять таньга, сколько останется?
Торговец мгновенно подсчитал:
— Семь таньга четыре копейки.
— Прекрасно, господин торговец!— воскликнул Насреддин Афанди.— Вы мне дадите эти семь таньга четыре копейки — и мы с вами в расчете!
Высшая добродетель
Афанди и богатый бай возвращались из Бухары с базара.
Дорога была длинная, и бай пустился в рассуждения:
— Высшая добродетель — богатство.
Посмотреть на тебя и меня со стороны!
На мне, знатном и уважаемом, чалма индийской кисеи, халат из ханатласа, сапоги русской кожи.
У тебя, черная ты кость, не чалма, а тряпка, халат весь в заплатках, ноги в драных каушах.
Я сижу на чистокровном карабаире, ты трясешься по пыли на своем ишаке.
У меня в хурджуне дорогие товары, а в кошельке звенят червонцы.
У тебя же в мошне и десяти медяков не наберется.
Аллах в своей премудрости .знает, что милости достойны только люди богатые, всеми уважаемые.
Тут налетели дорожные грабители.
На Афанди они и внимания не обратили.
Богача же стащили с коня, раздели, все отобрали, да на прощание изрядно поколотили.
Делать нечего — отправились наши путники дальше.
Только теперь говорил Афанди:
— Едет черная кость на своем ишаке, как и ехала, а вот белая кость шагает по пыли и поглаживает свои синяки.
В чем же добродетель, господин бай, в богатстве или в бедности, а?
