КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Прощение аллаха

В кругу друзей Афанди зашел спор: куда попадет после смерти властитель мира Тимур:
Сосед Афанди сказал:
— Он такой насильник и кровопийца, что ему одно место — только в аду. Клянусь разводом со своей молодой женой!
Настоятель мечети возразил:
— Ни один смертный не может сказать, что решит аллах всевышний. А вдруг он простит Тимуру все грехи и поместит его в рай.
Все согласились с настоятелем мечети, и тот объявил:
— А раз так — твоя жена больше не жена тебе, отошли ее из дому.
— Но я люблю ее, и она ждет от меня ребенка,— взмолился несчастный.
— Оставь его в покое, достопочтенный мулла,— сказал тогда Афанди.
— Как ты не понимаешь: раз аллах сможет отпустить такие зверские преступления и грехи людоеду Тимуру,
то уж наверняка он простит моего соседа, если он будет продолжать жить со своей женой.

Палки и плети

Бухарские ревнители веры обвинили Афанди в неверии и приволокли его в подворье Шейх-уль-ислама.
— Какой казни его предать?— вопили они.
Шейх-уль-ислам спросил мудреца:
— Ты признаешься, что стал вероотступником? Ты признаешься, что стал проклятым кяфиром?
Ты признаешься, что стал неверной собакой?
— Нет,— с достоинством ответил Афанди.
— Всыпать ему сто плетей,— приказал Шейх-уль-ислам.— Посмотрим, что он тогда скажет.
— Господин, это несправедливо. Великий пророк Мухаммед, дабы обратить в ислам арабов,
приказывал колотить их палками, а ты, чтобы заставить меня отречься от ислама, хочешь бить меня плетьми.
Шейх-уль-ислам приказал отпустить Афанди невредимым домой.

Посты про запас

Наступили дни праздника — мохаррема.
Настоятель соборной мечети произнес проповедь и под конец воскликнул:
— Всякий верующий, который будет поститься до полудня в десятый день праздника, совершит богоугодный поступок, равный семидесятимесячному посту.
На десятый день мохаррема, когда все мусульмане праздновали, угощались и веселились, мудрец всенародно постился до полудня.
С тех пор все заметили, что в дни большого поста рузы Афанди не соблюдает предписания
не принимать ни пищи, ни воды с восхода солнца до заката, а ест и пьет, как всегда.
Кто-то донес на мудреца, и его немедленно привели к настоятелю мечети.
— .Ты впал в неверие и нарушаешь самые строгие правила религии,— обрушился на него с упреками мулла.
— Вы ошибаетесь,— возразил Афанди,— по вашему совету я постился в десятый день мохаррема, и это равняется,
по вашим словам, семидесяти месяцам самого строгого поста.
Один пост уже заканчивается, но у меня остается еще шестьдесят девять больших постов про запас.